В августе 2014 г. ректор Православного Свято-Тихоновского университета протоиерей Владимир Воробьев, преподаватели ПСТУ, сотрудники Пермской епархии и журналисты побывали в Чусовском районе на месте бывшего сталинского Понышлага, и последней в СССР политзоны «Пермь-35».

Наш автобус медленно ползет по старой, разбитой брусчатке, которую выкладывали руки политзаключенных. Все знают «Пермь-36» в д. Кучино на полпути от Перми до Чусового. Но ставшая музеем «Пермь-36» была только одной из трех спецколоний для опасных государственных преступников в составе созданного в 1972 году в Пермском крае Управления ВС-389. Еще две: «Пермь-37» и «Пермь-35» находятся в глухих темных лесах в 15-18 км. к востоку от города Чусового.

Дорога туда идет через поселок Всесвятский, где находится самая большая колония в Пермском крае ИК№10 на 2,3 тысячи заключенных. Тройной забор, за которым как на ладони цепочка серых двухэтажных бараков.

— Смотрите, в окне стоит человек! – различаю я силуэт человека в темной одежде.

— Да это зек курит! – кто-то разглядел даже огонек сигареты.

Все три колонии в Чусовском районе находятся в радиусе десятка километров, образуя словно Бермудский треугольник, в котором и поныне на годы исчезают тысячи молодых мужчин.

ИК №10 ведет начало от страшного сталинского Понышлага, который был создан для строительства Понышской ГЭС на реке Чусовой. Здесь, в п. Всесвятский, рядом с железнодорожной станцией, в 1942-48 гг. находился один из 5 лагупнктов и контора Понышского ИТЛ. Поселок застроен старыми сталинскими двухэтажками, в которых до сих пор живут семьи охраны. Вокруг зоны снуют гужевые повозки местной конструкции, понукаемые бесконвойными зэками в черной робе, транспортируя какие-то металлические и деревянные конструкции. В колонии есть свое производство, заготовка древесины, из которой делают тару, мебель и разные поделки.

Наш автобус притормозил около гостиницы, где останавливаются родственники осужденных. На этом перекрестке впору поставить камень из русской сказки: «Направо пойдешь… налево пойдешь…». Прямо перед нами огромные железные ворота-шлюзы ИК№10 строгого режима, направо дорога уходит в поселок Половинка, к ИК№37 общего режима. Но наш путь лежит налево: в поселок Центральный к знаменитой ИК№35(особый режим), который тоже возник в 1942 году, как отделение еще одно отделение Понышлага.

Свернув налево, мы долго объезжаем длинный, словно китайская стена, монументальный забор десятой колонии. И вдруг: видим маковку православного храма, выпрыгнувшую над колючей проволокой. Храм святителя Николая в ИК№10 появился по инициативе самих заключенных в 2006 году. Некоторые из икон в храме вышли из под кисти бывшего сидельца Юрия Скоробогатых, который сначала научился рисовать иконы, а уже затем здесь же, в десятке, и крестился здесь в православную веру.

 Я спросил у священника Николая Сереброва, который окормляет две из трех чусовских колоний, отличаются ли заключенные особого, строгого и общего режима на исповеди степенью своей греховности?

— Не могу такого сказать. Как на воле, так и за решеткой, люди приходят с теми же грехами. – отвечает отец Николай. – Да и процент приходящих в храм на зоне и в любом населенном пункте примерно одинаков: 1-3%.

Глава нашей делегации протоиерей Владимир Воробьев в дороге не был разговорчив. За неделю пребывания на пермской земле, после поездок в Ныроб и Усолье, он заметно подустал, все-таки возраст, 73 года.

— Почти каждый день мы возвращались в Пермь уже к 23 часам. – объясняет секретарь  секретарем отдела истории и канонизации святых Пермской епархии Вера Королева, которая сопровождает его на Пермской земле.

Имя отца Владимира Воробьева людям далеким от Православной Церкви стало известно в 2007 году, когда его дочь учительница музыки Варвара Артамкина, которая замужем за преподавателем математики Дмитрием) с большим риском для жизни отказалась от аборта, родив пятерых чудесных близнецов: Лизу, Варю, Надю, Сашу и Таню! На радостях Владимир Путин подарил героической семье четырехкомнатную квартиру в Москве.

Для людей верующих выпускник МГУ, кандидат физико-математических наук, протоиерей Владимир Воробьев еще больше известен как руководитель столичного Свято-Тихоновского православного университета. Уже 22 года университет готовит не только будущих священнослужителей, но так же педагогов и катехизаторов. Кроме того, отец Владимир один из подвижников-исследователей истории Русской Церкви, который содействует восстановлению правды и прославлению Собора новомучеников и исповедников Российских.

— Цель нашей поездки, — говорит отец Владимир, — побывать в тех местах, где страдали невинно осужденные люди. Для меня это далеко не первая поездка туда, где были колонии в сталинское время. Мы были на севере, видели лагеря, где еще сохранились остатки бараков и колючей проволоки. Мой дедушка, настоятель храма Николы в Плотниках на Арбате, побывал трижды в тюрьме, скончался в камере в 1940 году. Я его никогда не видел, но меня назвали Владимиром в его честь.

На въезде в поселок Центральный заключенный колонии-поселения поднимает шлагбаум, пропуская автобус в маленький поселок, вынырнувший как будто из 50-х годов ХХ века.

В своем кабинете нас встречает начальник тридцать пятой Владимир Уткин. Он рассказывает как бывает рад, если кто-то из его подопечных, матерых рецидивистов, решает завязать, а потом пишет ему письма с воли.

— Редко, но такое бывает, что человек действительно исправляется. И церковь нам в этом помогает. – говорит Владимир Васильевич. – В прошлом году на территории нашей колонии мы начали строить храм святой Матроны Московской, уже возвели его под крышу.

Из кабинета начальника мы отправляемся в музей при колонии, где собраны вещи из обихода охранников, оружие и фотографии. Но главное – история сталинского времени, зловещие тени Понышского ИТЛ, запрятано в самой дальней, задней комнате музея.

В 1942-1948 гг., первые заключенные лагеря строили Понышскую гидроэлектростанцию, которая должна была стать частью грандиозного каскада ГЭС на реке Чусовой, связав ее с великими сибирскими реками. 

Протоиерей Владимир Воробьев спросил создателя музея: были ли среди заключенных Понышлага пострадавшие за веру? Ответить на этот вопрос оказалось не просто. По словам Владимира Кургузова, в годы войны в Понышлаге трудились в основном немцы-трудармейцы(которых тоже нужно признать безвинно пострадавшими) и немецкие военнопленные. Однако, вот например, список из 12 заключенных, попавших в 1944 году в штрафной изолятор: Зведко, Цецева О.В., Панфилов Федор, Нариев Ерусун, Сидиков Орусь , Капильмейстер Мошек, Балями Иман, Назаров Г., Чеботарев Н., Мироненко Е., Ларин А. На немцев они явно не похожи…

А в 1946 году сюда отправили осужденных за «контрреволюционные преступления». Первые партии доходяг, большинству которых требовалась срочная медицинская помощь, прибыли с Воркуты. В 1946-52гг. это был специализированный лагерь для политических, численность которых доходила до 4,6 тысяч человек.

После почти двадцатилетнего перерыва, во время которого здесь держали уголовных преступников, в 1972-1991 гг., эта зона снова стала «политической».

В это время здесь сидели Натан Щаранский и Глеб Якунин и скульптор Рудольф Веденеев, автор мемориальной доски, украшающей один из бараков ИК№35: «Отсюда уходили на волю последние политические заключенные коммунистического режима».